1944
В начале 1944-го потрёпанную и обескровленную 212-ю стрелковую дивизию вывели в резерв и отправили в Калининскую область на доукомплектование. Полк отца расположился в Вышнем Волочке, казавшемся глубоким тылом. Непривычная тишина, неспешное течение тыловой жизни, налаженный по сравнению с окопами быт – всё казалось нереальным.
Дивизия получила щедрое пополнение: 200 офицеров и почти 4000 солдат и сержантов. Артиллерия переводилась с конной тяги на механическую, оснащалась новыми типами орудий. Пехота обучала новобранцев, шло сколачивание подразделений, но уже через две недели пришёл приказ: готовиться к отправке на фронт.
В конце февраля прибыли под Ровно. У отца в голове постоянно вертелась пушкинская строка: «Вновь я посетил тот уголок земли…», во всех подробностях вспоминались эпизоды Гражданской войны. В этих местах он тогда сражался, здесь впервые был ранен, здесь заслужил свой первый орден…
В марте двинулись на север, к Белоруссии. Задача: наступать на Пинск. Половину пути прошли легко, немцы серьёзного сопротивления не оказывали. Дальше начались знаменитые Пинские болота – почти 100 000 квадратных километров от Бреста до Лунинца. Топкие, почти непроходимые и летом, болота эти с весенним разливом становились непреодолимыми. Впереди подразделений пускали несколько солдат с шестами – нащупать тропы. Они медленно продвигались, прыгая с кочки на кочку. Те, кто не попадал на твёрдую почву, без посторонней помощи были обречены: трясина медленно, сантиметр за сантиметром, засасывала. Попавшему в беду бросали веревку, вытаскивали. Основным оружием стали топоры и пилы: на разведанных участках укладывали настилы, сооружали мостки, расчищали тропы. Работали, стоя по колено, а то и по пояс в ледяной коричневой жиже. Иногда оставались без еды по нескольку дней – тылы безнадёжно отстали.
В середине марта наступление затормозилось: в районе деревень Жолкино, Трушево, Федоры полк упёрся в прочную оборону немцев. Несколько дней кровопролитных боёв успеха не принесли. Пришлось перейти к обороне.
Вновь пошли вперёд только в середине лета, когда началась операция «Багратион» – освобождение Белоруссии. Враг отбивался отчаянно. Победить его можно было только беспримерным мужеством, силой духа и бесстрашием. Этим наши бойцы и отличались. У деревни Лопатино небольшая группа красноармейцев должна была скрытно переправиться через реку Стырь. Первым перебрался сержант Д. Е. Тримасов, вооружённый пулемётом. За ним потянулись остальные, но немцы обнаружили их, открыли шквальный огонь, не подпуская к воде. Из наградного листа:
«Оставшись один с пулемётом на вражеском берегу, товарищ Тримасов в течение 7 часов героически отбивался огнём своего пулемёта и гранатами от наседавших немцев, уничтожив при этом до 100 вражеских солдат».
Выручили его перебравшиеся через реку в другом месте бойцы батальона под командованием капитана И. С. Мыцика. Сержанту Тримасову было присвоено звание Героя Советского Союза.
В интернете я нашёл большое интервью с Николаем Ивановичем Сафоновым. Родился он в 1923 году в деревне Леоново Износовского района Калужской области, на войне был сержантом в полку моего отца и отзывался о нём очень тепло. На вопрос о трусах и героях Николай Иванович ответил:
«Явных случаев трусости я не видел, не помню такого. А геройских поступков было много, в пехоте вообще все герои…»
Герои… Они не были святыми – обычные грешные люди. Случалось среди них и мародёрство, и более серьёзные проступки, но всех их выделяла беззаветная любовь к Родине – подлинный, а не казённый патриотизм. Из него и рождались мужество, бесстрашие, готовность к самопожертвованию. Это была особая порода людей.
Бои на подступах к Пинску отличались особой ожесточённостью. Только в полку отца потери составили около 800 человек. После войны он часто вспоминал всех – живых и мёртвых. Писал несметное число запросов, разыскивал однополчан и собирал их в местах самых памятных боёв. В конце 60-х я ездил с ними в деревню Жолкино. Там ещё были жители, помнившие отца и его бойцов. Встречали со слезами на глазах. Помню, как поразила меня душевность этих простых, малообразованных крестьян. В них было какое-то особое внутреннее благородство, человеческая правильность, которую редко можно увидеть у цивилизованных рижан. С тех пор у меня сохранилось особое отношение к белоруссам. А через несколько лет отец на всё лето переехал в соседние Федоры, чтобы создать там музей боевой славы (он существует и сегодня). В каждой деревне тех краёв – братские могилы, обелиски славы и памятники павшим. В последние годы добавились новые, многие воздвигнуты на частные пожертвования.
* * *
Штурм Пинска немцы ждали с восточного направления. Полной неожиданностью для них оказалась высадка десанта с кораблей Днепровской флотилии, подошедших к городу с юга по реке Припять в ночь с 11 на 12 июля. Полк отца вместе с другими частями 212-й стрелковой дивизии в эти дни форсировал реки Припять и Пина и вышел к шоссе Пинск – Кобрин – Брест, отрезая противнику пути отступления на запад. За пять дней с боями прошли больше 100 километров, и 19 июля, форсировав реку Мухавец, подошли к Кобрину. Город был важным опорным пунктом обороны гитлеровцев. Укрепления вокруг него начали возводить ещё весной, согнав для этого сотни местных жителей.
Где прорывать оборону? Как обойти минные поля? Сколько участков прорыва готовить? Ответа на эти вопросы отец не находил, данные разведки были противоречивыми и недостаточными. Лобовая атака хорошо укреплённого опорного пункта грозила тяжёлыми и бессмысленными потерями. И опять выручили партизаны: доставили схемы всех рубежей немецкой обороны, карты минных полей, подробные сведения о частях, прикрывающих город. К утру план был готов. Несколько штурмовых групп атаковали самые уязвимые участки вражеской обороны, захватили траншеи первой линии, подавили главные огневые точки. Следом основные силы полка нанесли удары с флангов и ворвались в город, уничтожая штабы, линии связи, тыловые подразделения гитлеровцев. Вскоре к южным окраинам подоспела 12-я стрелковая дивизия Героя Советского Союза Д. К. Малькова. Через четыре часа город был полностью очищен от врага. Приказом Верховного главнокомандующего полку отца было присвоено почётное наименование «Кобринский», многих бойцов и командиров наградили орденами и медалями, отец удостоился ордена Кутузова.
В годы войны погиб каждый четвёртый белорус, и этот народ особенно трепетно хранит память о Победе. В 1965 году в честь освобождения Кобрина от немецко-фашистских захватчиков в городе установили стелу. Позднее там открыли памятник, на плитах которого высечены названия 12 воинских частей, освобождавших город и получивших наименования «Кобринских», а также партизанской бригады и четырёх партизанских отрядов, действовавших на территории Кобринского района в годы Великой Отечественной войны. Летом 1974-го торжественно отмечалось 30-летие освобождения города. В те дни отцу вручили удостоверение почётного гражданина Кобрина.
* * *
От Кобрина до Бреста каких-то 35 километров, но преодолевали их почти неделю. 27 июля 212-я стрелковая дивизия подошла к Бресту. Первым в город пробился 669-й стрелковый полк, вслед за ним – полк отца и другие части дивизии. Немцы оборонялись не слишком упорно: с севера и юга город был окружён Красной армией. Отход на запад по ещё существующему коридору был единственным шансом сохранить войска. Но для наступавших взятие Бреста имело особый, сакральный смысл – здесь в 1941-м герои-защитники легендарной Брестской крепости проявили невероятную стойкость, вписали первую славную страницу в историю нашей Победы.
Впервые о подвиге защитников крепости стало известно в 1942 году из захваченного штабного немецкого донесения. Позднее имена героев и память о них были увековечены писателями Сергеем Смирновым и Константином Симоновым.
В честь освобождения Бреста Москва салютовала двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий. Дивизию наградили орденом Суворова, а полки орденами Красного Знамени.
* * *
После взятия Бреста 212-ю стрелковую дивизию вывели для отдыха и пополнения на освобождённую от немцев польскую территорию под Белосток. Оттуда – под Псков для участия в Рижской операции. В конце сентября началось наступление вдоль шоссе Псков – Рига. Очень быстро дошли до Рауны и Цесиса, овладели этими городами.
Для удержания Риги немцы организовали пять оборонительных рубежей. Самый прочный, наиболее укреплённый – в районе Сигулды. Судьба Риги решалась здесь. Здесь же развернулись самые ожесточённые и кровопролитные бои. Из письма сержанта Д. И. Фудима: «Того, что творится от Сигулды до Ропажи, никогда ещё не видел и не слышал – такой канонады, такого скопления всевозможной техники. С раннего утра и до позднего вечера стоит такой грохот, что земля дрожит. Беспрерывно бомбит наша авиация, работают «Катюши». Немцы отвечают ожесточёнными контратаками, вчера их было восемнадцать! Напрягаем все силы чтобы отбивать их. В этих боях убило моего командира взвода, ранило товарищей – разведчика и связиста, с которыми я вместе воевал с февраля месяца».
Бои под Сигулдой продолжались девять дней. Исход сражения опять решил высокий боевой дух, героизм и мужество красноармейцев. Это не пропагандистское клише и не идеологический миф, а правда жизни тех страшных дней. Вот несколько примеров из боевых донесений 692-го стрелкового полка:
«Рядовой 2-го стрелкового батальона И. Жук, спасая товарищей от огня выдвинувшегося к траншее немецкого танка, бросился под танк со связкой гранат, подорвав себя вместе с танком».
«Рядовой 1-го стрелкового батальона Г.Скаргин, получив ранение, продолжал сражаться. Он не вышел из боя и после второго ранения, и только будучи ранен в третий раз позволил командиру отделения эвакуировать его в тыл».
«Рядовой 1-го стрелкового батальона Г. Кевец ворвался в немецкую траншею и в упор стал расстреливать врагов. Когда у тов. Кевеца вышли патроны, во время рукопашной схватки он схватил у убитого им унтер-офицера пистолет и начал из немецкого оружия истреблять гитлеровцев. Немцы, видя перед собой такого бесстрашного воина, стали разбегаться, а трое подняли руки. Тов. Кевец убил 12 немцев и трёх взял в плен».
После взятия Сигудлы полк отца стремительно продвигался к Риге. Из-за отрыва от основных сил колонну полка наши лётчики приняли за противника, нанесли бомбовый удар по своим. Увы, такое тоже случалось…
В этих боях отец впервые столкнулся с власовцами, брошенными немецким командованием на оборону Риги. От отцовских сослуживцев я слышал, что пленных немцев щадили и отправляли в лагеря, власовцев же расстреливали. Через несколько дней, войдя в Ригу, бойцы увидели на одном из домов «привет» от отступивших власовцев – нарисованный мелом могильный холмик и надпись на русском языке: «Советский солдат, это твой последний путь! Мы ещё вернёмся!». Не вернулись…
Потеряв Сигулду, гитлеровцы начали повальный грабёж Риги. Один за другим выходили из порта пароходы с награбленным добром. В предместьях немцы отобрали у крестьян весь скот, прогнав через город огромное стадо. Трудоспособных горожан отправляли в Германию на работы. Все важные городские объекты минировались.
10 октября полк отца форсировал реку Лиела Югла, на следующий день – Маза Югла. Вечером 12 октября Красная армия вышла к большим озёрам Кишэзерс и Югла, окружающим Ригу с севера и востока. Части 374-й и 375-й стрелковых дивизий и 285-й отдельный моторизованный батальон из района Яунциемса начали форсировать Кишэзерс. Войска и техника переправлялись на 76 амфибиях, лодках местных жителей, на плотах и подручных средствах. Это оказалось полной неожиданностью для немецких войск, они начали отступать. За ночь через озеро шириной два километра перебрались 3000 бойцов. Из района Межапарка через Чиекуркалнс они преследовали отступающего врага в сторону центра. Несколько подразделений вдоль северного берега Кишэзерса продвигались к порту.
Ночью полк отца обошёл озеро Югла с юга и ворвался в город. С этого же направления продвигались самоходные артиллерийские установки 369-го стрелкового полка 212-й дивизии. Гитлеровцы, взорвав крупнейшие заводы, электростанцию, выведя из строя водопровод, поспешно отступили на западный берег Даугавы. Перебравшись через реку, взорвали за собой мосты.
К утру полк отца занял весь центр города. Дважды орденоносец старшина Попов водрузил красное знамя над зданием на углу улиц Бривибас и Меркеля. Этот момент запечатлел поднявшийся с Поповым на крышу фотограф политотдела рядовой Мутовин. Он же фотографировал на память пехотинцев вместе с артиллеристами на фоне памятника Свободы.
Через два дня была освобождена и левобережная часть города, в Ригу вступил 130-й Латышский стрелковый корпус, наступавший с юго-востока.
За освобождение Риги 212-я стрелковая дивизия заслужила свой третий орден – орден Кутузова. Получили награды бойцы и командиры, отличившиеся в Рижской операции. Отец был награждён орденом Александра Невского. В представлении к награде указано: «В боях под городом Сигулда полк, которым командует тов. Подберезин, 28.09.44. преодолевая сильное огневое сопротивление противника,прорвал оборону немцев по фронту до километра и вклинился своими подразделениями в боевые порядки противника. В течение ночи на 29.09.44 и дня 29.09.44 чёткой организацией взаимодействия родов войск успешно отразил 18 крупных контратак противника до батальона пехоты при поддержке самоходных орудий и танков, тем самым удерживая тактически важный рубеж для наших частей.
В этих боях полком тов. Подберезина уничтожено свыше 700 немецких солдат и офицеров, захвачены пленные.
Сам тов. Подберезин показал личное мужество и отвагу, чем воодушевлял своих бойцов, которые всюду видели в боевых порядках своего командира полка.
За умелое руководство в бою и проявленную инициативу и мужество достоин правительственной награды – ордена Александра Невского».
В Москве ещё гремели залпы салюта в честь освобождения Риги, а полк отца уже совершал марш в район Вайнёде. Здесь предпринималась попытка уничтожить Курляндскую группировку, отрезанную от основных сил по линии Тукумс – Лиепая. Пять раз Красная армия проводила крупное наступление, но каждый раз неудачно. Курляндский котёл был ликвидирован лишь после капитуляции Германии.
В середине ноября отца назначили командиром 23-й стрелковой Киевско-Житомирской Краснознамённой дивизии. Это была генеральская должность, номенклатура ЦК ВКП (б). В Москве, обнаружив, что отец беспартийный, в приказ добавили две обидные буквы: и. д. – «исполняющий должность». Так он и довоевал «исполняющим должность командира дивизии».
Полки дивизии стояли на Висле в 50 километрах южнее Варшавы. До конца года на этом участке фронта сохранялось затишье.