1995 Оккупационные будни

Мартынов, А. Оккупационные будни / А. Мартынов // Кобрынскі веснік. – 1995. – 28 красавіка.

Оккупационные будни

Наряду с этим, по заданию «особняка» С. И. Шмырёва, мы регулярно сообщали №№ в/ч, кото­рые снабжались у нас всевозможными материалами. Я составил схематический план горо­да с указанием всех не­мецких учреждений и отдельных домов, занятых представителями «расы господ». Вспоминается забавный, эпизод, когда в нашей кухне появился неизвестный священник в рясе, домогавшийся личной встречи со мной. Отозвав меня в соседнию комнату, он со сконфуженным видом спустил штаны, извлекая из недр кальсонов тщательно запрятанное письмецо Шмырёва… Партизанское командование      многократно наказывало нам не связываться ни с какими городскими подполь­щиками, справедливо опа­саясь возможной провокации. Увы, мой Тадуеш пренебрег предупрежде­ниями, связавшись с ди­версионной группой, притом скрыв это от меня. Его вооружили автоматом и дали задание: подорвать английской маг­нитной миной телеграфный столб напротив почты, куда тянулись многочисленные провода. Столб крепился на двух рельсах, из которых лишь один был перебит взрывом. На уце­левшем рельсе столб продолжал стоять. Нашелся провокатор, который вы­дал участников группы, арестовали и Горбатовского. Пока длилось за­тянувшееся следствие, у меня, естественно, не было ни одной спокойной ночи: ведь под пытками Горбатовский мог не выдержать, и тогда мой арест был бы неизбежен.

И вот в канун нового, 1944 г. мне приснился, что называется, «вещий сон». Я задыхался, ока­завшись в дымоходной трубе. Все мои попытки выбраться на поверхность оказались тщетными: и снова и снова обрывался. Полностью выбившись из сил, я сделал последнее отчаянное усилие, увенчавшееся успехом. Глотну» свежего воздуха, я почувствовал себя спасенным. В тот же день я помогал соседям в молотьбе на ручной молотилке. Стояла ясная, морозная погода, градусов под двадцать. Вдруг откуда ни возьмись, появилось небольшое облачко, разразившееся бе­шеной метелицей. Один из нашей толоки пошутил, припомнив народное поверие: никак, кто-то повесил­ся. Действительно, имен­но в это время на площади Свободы, напротив ул. Су­ворова, на виселице оказа­лись семь подпольщиков, среди них Тадеуш.

Чтобы не нарушать хро­нологии повествования о Горбатовском, мне прихо­дится теперь вернуться к некоторым событиям кон­ца 1942 года. С 1940г. у нас снимала квартиру семья брестского еврея Гольдберга, которую вы­дворили из пограничного Бреста. В Кобрине он устроился на работу в маслопром. Осенью 1941 г. на­ряду со всеми евреями се­мья переселилась в гет­то А. Когда летом 1942 г. было вывезено на Брон­ную Гору для истребления населения гетто — В, Гольд­берг с рядом иных евреев стал тайком готовить для себя замаскированное убе­жище во дворе маслопрома. Закончить его успели накануне таталитарного истребления гетто-А осенью 1942 г. Спустя не сколько дней после этих трагических событий, моя мать, доившая вечером ко­рову, сообщила, что в на­шем сарае скрывается Гольдберг. Естественно, сразу пришлось поставить его у себя «на довольствие». Устроился на сеновале. Нашу озабоченность вызывало лишь то обстоятельство, что по вечерам к нему пробирались уцелевшие сотоварищи, абсолютно не умевшие гово­рить шепотом, а их бормотание услышали соседи, которые стали прозрачно намекать на укрывающегося «пана Г». К счастью, наш секрет дальше не разошелся, и мы избежали неминуемой расправы. Так пронеслось несколько недель, начинали дони­мать холода. Наш подопечный упорно отказывался последовать моему совету и податься к партизанам. Вместо этого он настойчиво допытывался, где еще уцелело гетто. По полу­ченным мною, казалось бы, достоверным сведениям, таковое сохранилось в соседних Пружанах, куда наш гость и решил пробираться. За эти недели Гольдберг изрядно оброс бородкой, которую решено было сбрить. От нервного расстройства руки его до такой степени тряслись, что брадобреем впервые в жизни пришлось стать мне. Естественно, подбо­родку моей жертвы было нанесено множество порезов, с чем он стоически смирился. С тяжелым чувством снабдили мы его на дорогу чем могли, наряди ли в кожушок. От предложенных карбованцев отказался, сказав, что больше полагается на золотишко, которого имеет предостаточно. Вредный, наивный Гольдберг! От пережитого он явно рехнулся, намереваясь откупиться золотыми монетками при задержании немцами или полицаями. Что с ним ста­лось, так и осталось тайной. Повидимому, до Пружан не добрался…

Теперь перенесемся к лету 1944 г. Миновала третья годовщина начала всесветной бойни. Красная Армия вела неудержимое наступление. Через Коб­рин устремилось на запад множество черномундир­ных полицаев с Украины, в которую входила Кобринщина, и гражданских беженцев. Они рассказывали ужасы о расправах немцев над мужчинами, которые пытались уклонить­ся от эвакуации. Укрыва­ющихся искали с собака­ми и на месте пристрели­вали. Приходилось серьёз­но задуматься.

А. МАРТЫНОВ