Сарычев, В. Блокнотик Ходцевой : авторский проект «В поисках утраченного времени» / Василий Сарычев // Вечерний Брест. — 2019. — 5 июля (№ 27). — С. 6.
Воспоминания о генерале Л. М. Сандалове.
Блокнотик Ходцевой
Еще один генерал, которого довелось посетить Татьяне Михайловне Ходцевой, — Леонид Сандалов, из чьих воспоминаний по сей день черпают профессиональную военную информацию про первые дни войны.
На момент войны в Бресте стоял 28-й стрелковый корпус генерал-майора Попова, входившие в его состав дивизии и составляли брестский военный гарнизон. (При этом подразделения НКВД, 132-й отдельный конвойный батальон и занимавшийся охраной путей 60-й железнодорожный полк к брестскому гарнизону не относились и начальнику гарнизона они не подчинялись.) Командование гарнизона — штаб 28-го стрелкового корпуса — размещалось в здании на углу Ленина и Леваневского, где теперь суд.
А командование 4-й армии (командующий Коробков, начштаба Сандалов и т. д.) размещалось не на границе, а в Кобрине, что позволило при внезапном нападении немцев сохранить какое-то управление процессом.
Когда генерал-майора Коробкова арестовали и расстреляли вместе с командованием Западного фронта, судьба Сандалова висела на волоске. Но его оставили.
После войны абсолютно все старшие офицеры командования, занимавшие в войну должности определенного уровня, получили задачу написать свои закрытые материалы-воспоминания, которые шли под грифом «Сов. секретно». У кого-то такие воспоминания, с большими купюрами, потом переросли в книги, но надо понимать, что все опубликованные книги военной мемуаристики высшего командного состава помимо предназначенного для широкой публикации имели также закрытый вариант.
В отличие от большинства генералов, переложивших работу на литературных «негров», Сандалов писал сам.
Леонид Михайлович, вспоминает Татьяна Ходцева, был крайне интересным человеком. После войны занимал должность начальника штаба — первого заместителя командующего Московского военного округа, попал с командованием округа в авиакатастрофу, выжил, но лишился обеих ног. В таком положении и писал свои воспоминания. Как сказали в Подольском архиве, это был единственный в ту пору человек, которому возили домой архивные документы. Ходцева была у него в Москве на ул. Серова — в большой генеральской квартире одна комната была рабочей, и там были сложены стопками документы, над которыми он работал.
Так родились книги-воспоминания Леонида Сандалова «Пережитое» и «На Московском направлении».
Ходцева с Сандаловым потом переписывались, у Татьяны Михайловны сохранились поздравительные открытки.
Татьяна Михайловна и сама много работала в центральных архивах. Там были жесткие цензурные правила: после завершения работы перед выносом из читального зала записи исследователя вычитывались сотрудником. Исследователь получал обратно свои тетрадки, густо вымаранные черной тушью: нежелательная информация не должна была расползаться.
В первые свои приезды, работая в архиве, Татьяна Михайловна обратила внимание на маленькие блокнотики у некоторых исследователей. Потом стала делать так и сама. Когда не первый год приезжаешь, имеешь человеческий контакт с девушками, которые приносят дела, — а Ходцевой всегда удавалось нормально выстраивать отношения. Сильно не злоупотребляла, но, когда находила особо интересные места, пользовалась таким приемом и выносила в блокнотике бесцензурные выписки.
Некоторые документы даже не требовали выписок, достаточно было подметить деталь. На хранящихся в ГАБО списках прибывших на работу в Брестскую область из восточных районов СССР стоит пометка: «Изъято у немцев». За этой пометкой — сотни жизней. К немцам попал архив Брестского горкома партии, и согласно сентябрьскому отчету СД за непродолжительный срок было расстреляно 4435 человек.
И архив погранотряда попал к немцам, а потом вернулся из Германии обратно с немецкими пометками. Штабные документы погранотряда после войны были изъяты из немецкой канцелярии и вернулись в Союз — в Центральный архив пограничных войск СССР в г. Балахна Горьковской области. Ходцева, когда там работала, обратила внимание, что на ряде документов, особенно политдонесений, в тех местах, где шел негатив о ком-то, на полях красными чернилами было выведено «Achtung». Возможно, хотели найти этих людей для дальнейшего использования.
ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ