Мартынов, А. «Одумерщина» / А. Мартынов // Кобрынскі веснік. – 1997. – 6, 13 жніўня.
О водной артерии нашего города – реке Мухавец.
«ОДУМЕРЩИНА»
Это неблагозвучное древнее слово, доселе бытующее в разговорной речи кобринских старожилов и означающее нечто зловещее, выморочное, неизменно возникает в моей памяти при взгляде с моста на жуткую безмятежность Мухавца. Вряд ли когда за бесчисленные века, канувшие в лету с самого зарождения нашей реки, её воды в навигационный период являли собой столь грустное зрелище некой декоративной ненужности. Достаточно вспомнить, что само начало-начал Кобрина было связано с рыбачьим поселением, обитатели которого, вне сомнения, неутомимо бороздили на своих «дубах» речную гладь. А какое приподнятое настроение вносила в жизнь города с ранней весны река, по которой ещё сотню лет назад сплавлялось десяток тысяч плотов в год. Достаточно оживлённой водной артерией, по крайней мере, в определённый сезон был Мухавец и в недавнее ещё время.
В зимние месяцы из достаточно отдалённых от реки лесов к его берегам в разных местах стекались обозы крестьянских возов и саней, доставлявших для сплава отборную древесину. В речных заводях сосновые брёвна сплетались на берегу, а то и на льду реки в определённых размеров прямоугольник, составляющий одно из многочисленных звеньев длиннющего плота, с нетерпением ожидающего окончания весеннего паводка. Эта работа предоставляла сезонный побочный заработок множеству жителей прибрежных деревень. Тотчас после восстановления нормального уровня воды плоты отправлялись в далёкое странствие. Мухавец последовательно сменялся Бугом, который вливался в Нарев, воды которого затем подпитывали величественную Вислу. Конечной же целью являлся отдалённый Гданьск, откуда полесский лес морским путём разбредался по всей Европе.
Обычно на ночлег у городских бечевников задерживалась длиннющая вереница плотов. И что за красочное зрелище представляла ярко полыхающая на плотах и на берегу цепочка костров, отражённых в воде. Припоминаю, всё это было до того, как в 1940 г. на восточной окраине Кобрина появился Днепровско-Бугский канал. Ранее же никем не очищаемый Мухавец был несравненно уже и мелководнее нынешнего.
Однако всё это вовсе не превращало реку в мёртвую водную пустошь. В городе жили семьи потомственных рыбаков, плоскодонки которых, равно как всевозможные плавательные средства множества любителей порыбачить и бескорыстного водного спорта, отнюдь не застывали надолго на привязи. Притом у самого моста находилась лодочная станция, принадлежавшая еврею Шимшелю. Там можно было использовать напрокат любого типа лодку.
Изредка подлинным событием для города было появление на Мухавце плоскодонных бронемониторов военной речной флотилии, базирующейся в Пинске. Они проплывали из Пинска в Брест и обратно, как бы в подтверждение того, что этот водный путь всё ещё существует.
А с каким жадным нетерпением тысячи горожан ожидали возможности омыть в проточной воде свои бренные телеса. Ведь в городе полностью отсутствовал даже намёк на водопровод. Гигиена поддерживалась двумя небольшими банями: одна общегородская, вторая — специфически еврейская. В ней с целью максимальной экономии топлива для нагрева воды имелась общедоступная дешёвая «мыква» — некое подобие большого бассейна, в которой в редко сменяемой воде предоставлялась возможность вдосталь полоскаться сразу большому количеству моющихся.
И вот постепенно настаёт долгожданный купальный сезон, открываемый по традиции неуемной ребятнёй. И до чего же оживлялись тогда речные берега преимущественно в двух местах: на пологом берегу «у Бровара», где в последствии возникла СШ N 2, и у «Свинячьего Подречья» — берег от ул. 17 Сентября до Белорусской. Это было красочное зрелище, напоминающее народное праздненство. Особенно многолюдно бывало по пятницам в канун еврейского праздника «шабес». Припомню, что евреи составляли подавляющее большинство городского населения. Весь день в реке одновременно нежились сотни, а то и тысячи купающихся. Причём мужская купель находилась в некотором отдалении от женской, кишащей множеством детишек. Тогда по всей реке далеко разносились радостные детские вопли, визг, переклички, хохот, ругань. Весьма существенная деталь: в ту пору никто и не помышлял о таких обязательных с современной точки зрения атрибутах купания в общественных местах, как трусы и купальник. Впрочем, по примеру греческих богов, более стыдливые грациозно прикрывали своё «естество» ладошкой. Пожилые матроны поступали и того проще: совершали омовение в сорочках, вращая в них в разных направлениях нижние конечности. Всё это было, прошло и быльём поросло…
А представители каких только европейских народностей, мобилизованных в гитлеровский вермахт, не купались стадами в Мухавце в период оккупации! По берегам разносилось гогочущее многоязычье. Следует отдать справе- дливость, с первых же дней в наиболее оживлённых купальных местах появились примитивные, на скорую руку сколоченные нужники…
В послевоенные годы между Кобрином и Брестом был даже налажен регулярный водный транспорт. Для преодоления столь скромного расстояния тихоходные пассажирские пароходики затрачивали до десяти часов. В летние погожие дни кобринцам предоставлялось удовольствие проплыть от шлюза до шлюза на небольшом прогулочном теплоходике.
Впрочем длилась эта идиллия недолго. Из года в год всё больший размах приобретало регулярное массовое движение большегрузных барж, доставлявших в Польшу криворожскую железную руду, щебёночный камень из Микашевич и прочие «тихоходные» грузы. Так сказать, извечная стихийная «кустарщина» прочно подавлялась «индустриализацией».
Круглосуточно во весь навигационный сезон воды Днепро-Бугского канала неустанно пенились под винтами буксирных теплоходов.
И вдруг всё это радостное оживление быстро стало легендой. Как, врочем, произошло нечто подобное не только на Мухавце. С поля зрения незаметно исчезли столь привычные краны многочисленных землероек, редко стали распахиваться тяжеловесные ворота шлюзов для пропуска случайных одиноких «плавающих средств». Как-то сверхъестественно быстро повеяло унынием и запустением с ленивой водной поверхности.
Вспоминая всё это, невольно напрашивается вывод: если осуществить ощутимое оживление нашей многовековой водной магистрали временно не под силу даже в общегосударственном масштабе, то не следовало бы начать с местной, не столь разорительной «мелочишки»: попытаться восстановить у нас некогда столь процветавший лодочно-байдарочный вид спорта, равно как организовать уроки плавания и регулярные состязания пловцов. По ряду досадных обстоятельств всё это оказалось полностью заброшенным, тогда как польза от этого, прежде всего в отношении оздоровления населения не подлежит сомнению, что красноречиво доказывает мировой опыт.
А. МАРТЫНОВ.