СКОРО СКАЗКА СКАЗЫВАЕТСЯ…
Благополучное плавание
обеспечивает нс столько сам корабль,
сколько искусное управление им.
Джордж Кёртис
Первый рейхсканцлер Германской империи Отто фон Бисмарк считал, что только дураки учатся на собственных ошибках, а он предпочитает учиться на чужих.
Вначале своей председательской карьеры Владимир Григорьевич Кузич не мог похвастаться ни отрицательным, ни положительным опытом руководства сельхоз коллективом. Да и какой опыт, если ты без году неделя, как возглавил свое хозяйство. Правда, за год работы заместителем председателя колхоза имени Чкалова Кузич не спал в шапку. Учился у Владимира Кочурко, главных специалистов. Теперь хотелось побывать и в передовых хозяйствах, посмотреть, чем они дышат, за счет чего вырываются в победители. Невольно вспомнилась любимая поговорка отца: «Лучше раз увидеть, чем семь раз услышать!»
По всем показателем лидировал в Кобринском районе колхоз «XXI съезд КПСС». Возглавлял его Федор Константинович Волосюк, человек во всех отношениях необычный. Уже в десять детских вёсен он ходил за плугом, а когда хозяевами в родной деревне стали фашистские оккупанты, вместе с друзьями, рискуя нарваться на засаду, перерезал провода связи, расклеивал листовки. Немцам и их прислужникам и в голову не могло прийти, что это дело рук малолетних ребят. Но не без паршивой овцы в отаре. Нашелся и в деревне предатель. Федор спасся чудом. Его предупредил страдающий бессонницей дед, и паренек убежал в партизанский отряд имени Фрунзе.
Федор Волосюк был стрелком. За спины старших товарищей никогда не прятался. Сразу же после освобождения района вступил в ряды Красной Армии. Под Варшавой разил врага из пулемета. Много товарищей по оружию погибло при освобождении Польши, а его, видимо, провидение готовило для великих дел.
Возвратившись, домой, Волосюк работал в милиции. В конце пятидесятых годов возглавил колхоз в деревне Пески. Его хозяйство со временем стало едва ли не вровень с такими признанными коллективами Брестчины, как «Оснежицкий» Пинского, «Советская Белоруссия» Каменецкого, «40 лет Октября» Ивановского районов. Уже в 1966 году Федору Константиновичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
По дороге в Пески Владимир Григорьевич волновался. Волосюк человек занятой. Не любит отрываться от колхозных дел. Даже корреспондентов не всегда жалует. Ему не надо лишней славы, о нем зарисовок и очерков написано больше, чем карасей в старой копанке. Найдет ли он хоть час свободного времени для начинающего председателя?.. О многом хотелось расспросить ветерана войны и труда.
Кузич чем-то понравился Волосюку. Он подробно рассказал о начале своей деятельности, о поисках, находках, удачах и неудачах.
На ферме, где откармливались бычки, Владимир Григорьевич обратил внимание на то, что там не было четырехсоткилограммовых тяжеловесов.
— Хвалю за наблюдательность! — усмехнулся Федор Константинович. — Ты прав, — нет, и не будет!
— Но почему? — удивился Кузич.
— Ларчик, дорогой, просто открывается: при весе бычка до трехсот килограммов мясо обходится в полтора раза дешевле. А ведь считать надо каждую копейку. Не дурак придумал, что не Боги горшки обжигают.
Он помолчал. Легко, словно вернулась молодость, зашагал к машине.
— А теперь, если не возражаешь, махнем на поля!
Золотой желтизной радовала глаз пшеница, топорщился усами весомый колос ячменя. Как глазом окинуть все еще зеленело огромное поле сахарной свеклы.
— Понимаю, тебе пока не до жиру — быть бы живу! — улыбался Волосюк. — Скоро осенний сев. Так и быть, помогу семенами первой репродукции. На «элиту» мы и сами не богаты. В мире нет рынка зерна. У нас под зерновые отводится где-то половина пашни. К той же пшенице надо относиться, как мать к ребенку. Лелеять ее. Выбрать лучшие предшественники, по всем правилам подготовить почву. Да что я тебя учу? Сам, небось, стреляный воробей, всё знаешь. Главное, ни на йоту не отклоняться от технологии возделывания. Со всех строго спрашивай. Раз уступишь, два, и ты уже не на коне, а под конем.
На всю жизнь запомнились Кузичу уроки Федора Константиновича. В трудные минуты он звонил ему, советовался, как с отцом, и сам заглядывал к нему в Пески, чтобы хоть словом перекинуться с мудрым учителем. К сожалению, человек не вечен…
Если для Кузича Фёдор Константинович стал учителем, то его коллега, председатель СПК «Восходящая заря» Иван Тарасюк — другом и единомышленником. В предисловии к очерку Николая Панасюка, напечатанном в «Сельской газете», исполнительный директор Брестского областного агропромышленного союза Николай Степанович Казак очень тепло отзовется о Кузиче и Тарасюке: «Их отличает исключительное трудолюбие, интеллигентность, тактичность, уважительное отношение к людям, высочайшая гражданская ответственность за судьбы не только своих коллективов, но и всей белорусской деревни. Оба они прагматики, исповедующие законы реальной экономики…»
Очерк Панасюка «С родной землей на всю жизнь!» будет напечатан в «Сельской газете» (в то время «Белорусская нива»), когда друзья-соратники отметят тридцатилетие (!) на посту председателей правления своих хозяйств, станут орденоносцами, заслуженными работниками сельского хозяйства Беларуси. Это произойдет не в одночасье: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Добиться больших успехов Владимиру Григорьевичу Кузичу и Ивану Ивановичу Тарасюку (уроженцу Волынской области) помогут обмен опытом, совместные поездки в передовые хозяйства Прибалтики, в Германию, Польшу и другие страны. Из этих близких и далеких поездок у Кузича зародится идея перевести свой колхоз на хозрасчет. И он это осуществит первым в районе. А в «Восходящей заре», в деревне Хидры, появится на зависть соседям мини-дендрарий. Чтобы взглянуть на сказочный сад под крышей, оригинальные цветочные клумбы, альпийские горки, уникальные растения из южных стран, оригинальный бассейн с золотыми рыбками, потянутся сюда любители природы со всего района. Не хлебом единым жив человек.
В богатых хозяйствах в то время имелась реальная возможность приобрести новейшую технику, элиту лучших сортов наиболее урожайных зерновых культур — ячменя и пшеницы. Богатые колхозы и совхозы могли строить дома, возводить новые фермы. Такой возможности у Владимира Григорьевича Кузича не было. Давно известна горькая истина: за спасибо и коза не скачет.
— У меня вначале была большая надежда на сахарную свеклу. В передовых колхозах и совхозах рентабельность этой культуры достигала пятидесяти процентов, — вспоминает Владимир Григорьевич. — Ни высокие удои молока, ни привесы на откорме не давали такой отдачи. Что уж говорить о зерновых. Мы все меньше и меньше сеяли ржи, овса, гречихи, а всё большие площади отводили под яровую, и особенно озимую пшеницу. Она урожайнее, закупочные цены на неё выше. Денег от реализации пшеницы и высокоурожайных сортов ячменя мы зарабатывали немало. Но даже пшеница близко не давала такой отдачи, как сахарная свекла, к примеру, в колхозе «40 лет Октября» Ивановского района. Правда, там и поля не мелко контурные, им конца края не видно, балл пашни значительно выше, чем у нас. Но это не оправдание. Мотольцы получали на пятистах гектарах по триста центнеров сахарной свеклы с одного гектара. Даже представить трудно: это же 15 тысяч тонн сладкого корня!
— Теперь маленькое отступление, — тихо заговорил Владимир Григорьевич. — Спокойно жить и работать мне не давали наши тонкорунные колхозные овцы. На каждую овцу нам доводили план по сдаче шерсти. Хоть головой бейся о стенку, но выполнить его невозможно. И смех, и грех: ездили на Украину и закупали шерсть. Я хотел пошить себе если не дубленку, то обычный кожух. Зимой мёрз: холодновато в машине. Неожиданно выручил водитель.
— У меня на чердаке хранятся кожи овец романовской породы. Мне они не нужны, — сказал он. — Давайте махнем в Мотоль. Там шьют дубленки мастера из мастеров. Вы, видно, единственный председатель колхоза в районе, у кого нет Мотольской дубленки.
Я тут же ухватился за это предложение. Не однажды слышал от коллег, от того же Ивана Ивановича Тарасюка, о разбогатевшем на сахарной свекле колхозе. Одним словом, и дубленку закажу, и поинтересуюсь выращиванием сладких корнеплодов.
Не буду подробно рассказывать о поездке, как попал на свекловичное поле, где на уборке трудились полеводы, работники бухгалтерии, ученики старших классов. Острыми большими ножами они очищали, обрезали ботву. Даже большой машинно-тракторный парк не справлялся с отвозом свеклы на сахарный завод. Надо было спешить. За день солнце выпивало пять процентов от всего веса корней. Здесь уж не до нормированного рабочего дня и не до сна. Промедлишь, и пропадет работа сотен рук.
— А машины разве не срезают со свеклы ботву? — спросил я у председателя.
— Срезают, но не чисто. Звонил директор завода. Грозился большими штрафами. Вот и приходится просить о помощи даже школьников. Мы их не обидим: и деньги заработают, и бесплатными обедами будем кормить в школе.
И уже через минуту председатель орал по рации: «Я — Фрегат-десять, ответьте… попросите участкового, пусть постоит на перекрестке, военные машины шефов отправляют в третью бригаду, повторяю, в третью… Здесь не на чем возить свеклу. Как поняли?..»
Как белка в колесе крутился газик председателя из бригады в бригаду, с поля на поле. Вызывались напрямую и через диспетчера бригадиры, механики, заведующие мастерских. Председатель делал все возможное, чтобы каждый человек, каждая машина ни минуты не простаивали.
Я уезжал из Мотоля с чувством восхищения этим трудолюбивым народом и их необычным вожаком. Это же надо так организовать, развернуть работу. С другой стороны было грустно: как далеко нам до мотольцев.
И все же, Владимир Григорьевич, вы не отказались от ставки на сахарную свеклу?
— А почему я должен был отказываться?
— У вас не было такой техники, как у мотольцев, хуже земли, намного меньше трудоспособных людей. Там ни много, ни мало, а почти шесть тысяч жителей.
— Но мы и не собирались засевать свеклой полтысячи гектаров. Это, во-первых. А во-вторых, я надеялся через три-четыре года получить урожай сладкого корня даже более высокий, чем в Мотали.
— ?!
— Да-да, и для этого были основания. Но еще не пришло время отказаться от дялок. Надеюсь, вы знаете, что это такое? С содроганием вспоминаю, как просили едва ли не каждую семью, проживающую на территории колхоза, взять дялку сахарной свеклы. Дважды полагалось прополоть свой участок, убрать осенью корнеплоды и погрузить их вручную, очистив от ботвы, на машины. Просили проявить сознательность учителей, бухгалтеров, само собой, пенсионеров. Это каторжный труд. Люди, кто как мог, отбивались от предложений бригадиров и агрономов. Приходилось и мне подключаться. Мы не могли отказаться от возделывания сахарной свеклы. Как воздух, нужны были деньги на строительство, приобретение новой техники, в конце концов, на зарплату.